Я поспешил к Дик, и уже вместе с ней мы припустили к кораблю. Платформа с «гробом» Ксен следовала за мной, как привязанная.

Спустя полсотни ударов сердца мы с юнгой взбежали по трапу — кажется, он начал подниматься еще прежде, чем мы нырнули в люк — и «Ева» рванула прочь с этой постылой, насквозь пропахшей сероводородом планетишки.

От погони, организованной-таки за нами с Огуа, мы легко оторвались. Однако, по предварительным прикидкам Аран и Уняйи, подтвержденным затем и Брин, после того, что мы только что провернули на вонючей планете, путь нам был заказан еще в пятнадцать процентов звездных систем — это в плюс к тем десяти, где не приветствовались фелиды. Итого, в четверти портов галактики нас не ждали — или наоборот, ждали с ордером на арест. Еще в четвертой части миров нам, вероятно, тоже грозили бы неприятности, но там у нас имелся бы хороший шанс доказать, что плохиши в этой истории вовсе не мы — просто получилось бы небыстро.

Выходит, добрая половина галактики оказалась для нас в той или иной степени закрыта. Хотя нет — злая половина! Добрая — вся осталась к нашим услугам!

В один из тихих миров этой самой доброй половины мы сейчас и собирались добраться за каких-то три нырка. Первый прошел без эксцессов, а вот на втором Брин отрубилась.

Что ж, ничего страшного: пилотов у нас на борту теперь было хоть отбавляй. К управлению кораблем подключилась Аран, Уняйя взялась отнести недужную Брин в ее каюту, Дик увязалась с фелидой, а я направился в медотсек, где уже пятый час размораживался «хрустальный гроб» Ксен. Ждать, что суперкарго проснется, пока, конечно, не приходилось — доказавший свою добросовестность аноним утверждал, что процесс может занять до полусуток, но все же я решил заглянуть, проверить — тем более, что Аран медотсек по-прежнему «не видела» и контролировать ситуацию там дистанционно не могла.

В конце концов, пять часов — это ведь тоже до полусуток!

«Гроб» стоял прямо посреди отсека. Куртки моей поверх него уже не было — пришлось ее убрать, когда мы с юнгой подключали тесную хрустальную обитель Ксен к реанимационному аппарату. Помнится, замерев тогда над прозрачной крышкой, Дик вдруг выдала с придыханием:

— Какая же она все-таки красивая!

— Что есть, то есть, — хмыкнул я.

— Понимаю вас, капитан, — помолчав, заметила девочка.

— Спасибо, — не нашел лучшего ответа я.

— Ну ничего! — с непонятно кому адресованным вызовом продолжила куда-то в сторону моя юная собеседница. — Вот пройдет витков десять — и я стану не хуже! А Ксен с Брин к этому времени уже будет под тридцатник — начало конца!

На это у меня тогда и вовсе не нашлось ответа — разве что усмехнуться сподобился.

…На реанимационном аппарате пискнул зуммер и замигали какие-то лампочки — три зеленые и синяя. Не красные, тревожные, и даже не оранжевые — уже хорошо, но что означала эта нежданная иллюминация, я понятия не имел. Поэтому отошел к справочному монитору за подсказкой, склонился над ним — и вдруг скорее почувствовал, нежели услышал позади себя какое-то движение. Обернулся — и обомлел: крышка «гроба» была откинута в сторону — оставалось только удивляться, сколь бесшумно ей удался этот маневр — а Ксен, потерянно озираясь, сидела на своем былом ложе.

— Ты проснулась! — просиял я. — Так быстро! — бросился было к девушке, но приостановился, сообразив, что та может устыдиться своего вида — и принялся уже привычно стягивать куртку, чтобы поделиться ею с Ксен.

Между тем, блондинка молча кивнула, пошарила рукой где-то внизу — и вдруг подняла ее с крепко зажатым в пальцах игольником. Ствол оружия был направлен на меня.

— Ксен, что ты делаешь? — опешил я.

Губы блондинки растянулись в какой-то совсем нехорошей улыбке. Не ее улыбке!

— Ты… Ты не Ксен! — осенило тут меня.

— Я-то как раз Ксен, — холодно бросила из «гроба» девица — и выстрелила в меня из игольника почти в упор.

27. Во сне и наяву

Мне снился странный сон.

Будто бы лежу я на узкой койке, глядя в низкий потолок, почему-то не в силах ни пошевелиться, ни заговорить. Даже глаза в сторону не могу скосить. В голове — муть, будто топкое болото плещется…

А где-то рядом со мной разговаривают двое мужчин. Один из них — в этом я уверен, хотя и не смог бы ответить почему, видеть-то я его не вижу — действительно находится не далее пары метров от меня (гм, а метр — это сколько? Где-то с дул, да?), а вот второй отвечает ему с экрана дальней связи — также понятия не имею, как я это понял.

— Он же сейчас в сознании? — подозрительным тоном осведомляется у собеседника тот, чей голос доносит эфир. — Значит, все слышит?

— Слышит, — подтверждает здешний. — Но ничего не запомнит: в мозгах у него сейчас полный сумбур, а когда все там наконец разложится по полочкам, доступным окажется лишь то, что я ему закачал.

— Ты специально залил ему такой сумасшедший объем? Чтобы у паренька крыша поехала? — в голосе слышится усмешка.

— Да что я, по-твоему, совсем изверг? Сперва мне просто было нужно, чтобы, когда отключусь, он смог, как положено, ответить Ордену. А значит, уверенно заговорил на «уме». Ну и требовался убедительный предлог, чтобы без помех внедрить в его память шифровку от Посредника. Но отдельного курса наречия на борту не нашлось, только полная справочная база. Время поджимало: выковырять оттуда лингвистическую часть я уже никак не успевал. Ну вот и… Собственно, так даже лучше: тем надежнее теперь спрятано донесение!

— Это да, — соглашаются в эфире. — Так что ты хочешь от меня?

— Документы я ему состряпал, теперь парня нужно отсюда забрать — и всучить ему тот «Орк». Корабль же готов?

— Как договаривались. Владельца мы разорили, звездолет арестовали за долги — стоит сейчас на Бака.

— Хм, а почему на Бака?

— Так получилось.

— Ладно, не важно. Главное, чтобы «Орк» принял этого Юрия Васс иль Ев в качестве капитана — только тогда можно будет использовать ключ.

— Это понятно. А сам ты что, не прилетишь? Почему сваливаешь парнишку на меня?

— Ну, ты же знаешь, в каком я сейчас состоянии. А тут еще внезапно образовалась парочка спешных делишек…

— Более спешных, чем прочесть донесение Посредника?

— Поверь, так и есть. Мне тут кое-кто нехороший на хвост сел — нужно бы стряхнуть, ну и понять, насколько все плохо. Не дай орден, снова Синдикат нарисовался…

— Вот как? Синдикат?

— Я разберусь, не переживай. Но Юрий — на тебе. И это, если полезешь ему в голову за шифровкой — будь уж любезен, аккуратнее там: парень мне, как-никак, жизнь спас! Меня здорово прижали сам знаешь чьи ищейки, если бы не он, мне бы не выпутаться!

— Ага, а ты за это отобрал у него его прошлое!

— Говорю же, выбора у меня не было! Да и какое там прошлое — одно название! Дикая планета, жалкая судьба… К тому же, если извлечь шифровку грамотно — он все вспомнит. Ну, почти все. Плюс новые знания частично сохранит. Может быть, даже сумеет с ними где-нибудь неплохо устроиться…

— Но ты же не намерен потом оставить ему тот «Орк», пусть даже выпотрошенный, без ключа?

— Сдурел? Конечно, нет… Кто ж такими кораблями почем зря разбрасывается?!

Голоса незнакомцев стихли — и я… проснулся? А вот не уверен… Точно ли то был сон — а теперь явь? Мысли мои как вязли, неуклюже затаптывая друг друга в липкую тину, так и вязнут…

И все же, что происходит?

Опутанный проводами, я где-то полусидел-полулежал. Попытка поднести к лицу руку — у меня безумно чесалась щека — успехом не увенчалась: предплечье что-то крепко удерживало. Не вышло и импульсивно дернуть ногой. А вот слегка повернуть голову и скосить глаза, чтобы хоть как-то осмотреться — получилось. Уже прогресс!

Первое, во что уперся мой взгляд — настежь распахнутый «хрустальный гроб», в котором недавно мы с Дик привезли на «Еву» Ксен. То есть, как оказалось, не ту Ксен, не нашу…